Срочное погружение! Глубина один километр! Взять пробы!

Кашалот уходит в бездну

Как взять зоологические пробы с глубины один километр? Послать туда кашалота
Решили одной историей убить сразу двух зайцев: рассказать про двух очень своеобразных тварей, которые едят друг друга. Кальмар и кашалот. Хотя, скажем сразу, гигантские кракены, утягивающие китов в бездну – ну это скорее из серии «у страха глаза велики». То есть, в основном кашалоты питаются кальмарами. А не наоборот.
Про китов мы уже говорили здесь, но то были киты усатые, кашалоты же относятся к зубатыми китам, а это совершенно другая история. Зубатые киты решали совсем другие эволюционные задачи. А люди, которые занимались китобойным промыслом, решали свои. Европа тогда, за сотни лет до российского газа, была погружена во мрак и холод. И только китовый жир хоть как-то поддерживал существование бедных европейцев. Им надо-то всего было продержаться до благословенной эпохи развитого российского ресурсного капитализма лет 500. Как они там без нас жили? Дровами топили и на батуте прыгали, в общем, влачили жалкое существование, пока к ним не пришел Газпром.

А пока эпоха Газпрома не наступила, европейским морякам надо было выходить в неприветливое северное море и искать фонтан. Когда кит поднимается на поверхность, выдыхаемый им воздух, нагретый до температуры тела и насыщенный водяным паром, соприкасаясь с холодным наружным, образует столб пара – это и есть фонтан. Какой формы фонтан – такой и кит. У каждого вида свой, особенный. В прошлом китобои с уверенностью определяли вид кита по фонтану.

“
Найти кита в океане – так себе задачка. И тут, как всегда в трудных ситуациях, в которые попадает человечество, ученые пришли на помощь. Вот если кого надо истребить, или что взорвать, тут человечество сразу про нас, ученых, вспоминает. Вот если что-то наоборот, сохранить, открыть и приумножить – «вы там держитесь, бюджетного финансирования нет и не будет». Но и исследовать китов в море – так себе занятие. На заре научного изучения китов ученые ходили вместе с китобоями и поначалу изучали не живых китов, а мертвых, которых китобои уже добыли и вытащили на разделочную палубу судна.
Чтобы  знать, как лучше всего убить китов (а первоначально именно в этом состояла задача их научного изучения, социальный заказ, так сказать), надо знать о них много, очень много – пути миграции, особенности размножения, звуковую коммуникацию. Но, пожалуй, главное – места нагула. А для этого нужно знать, чем киты питаются. И как как выяснили ученые во время разделки туш добытых кашалотов, питаются они кальмарами. Но в условиях, когда судно штормует и ведет промысел, а это часто случается в высоких широтах, облюбованных кашалотами для нагула, разобрать пробы в месиве кровавых отходов на палубе не представляется возможным. Разбирают это все потом, после окончания рейса, в лабораториях. Вот так и оказалось в хранилищах музея несколько кубометров банок, канистр, бочек, контейнеров с… содержимым китовых желудков.


Но эпоха мрака в европейских городах к концу 19-го века подходила к закату. Ну, то есть к рассвету. На горизонте вставало новое солнце – его величество Газ. Пройдет всего лет 70 и СССР уже потянет в Европу трубопровод Уренгой-Помары-Ужгород, об этом будут кричать из каждого утюга. Наступали счастливые для старушки-Европы времена дешевого российского газа. Развивается нефтехимическая промышленность, которая находит заменители практически всем дериватам, которые дает человеку кит. На этом фоне китобойный промысел угасает. К счастью. Потому что переводить такое животное на смазку для подшипников подводных лодок или на нитроглицерин для динамита – это запредельное зверство. А больше нигде применения китовому жиру не находилось.
Отчасти поэтому пробы из желудков китов так и стоят не разобранными в подвалах музея. Никому уже не надо вглядываться до рези в глазах с марсовой площадки фок-мачты в бескрайнюю океанскую синь в ожидании фонтана, никто уже не следит за радаром – не появится ли на нем заветная зеленая точка – кит. Хорошо, что ужасный по степени жестокости китобойный промысел практически ушел в прошлое.
А вот то, что мы так и не узнали ничего о содержимом китовых желудков – обидно. Ведь это уникальная, не имеющая аналогов, научная коллекция. Глубоководная фауна – а кашалот ныряет за своим кормом на глубину до одного километра – изучена хуже, чем обратная сторона Луны. Уж больно там условия для человека тяжелые.

Главная сложность в освоении Мирового океана – это давление: на каждые 10 м глубины оно увеличивается на одну атмосферу. Когда счет доходит до тысяч метров и сотен атмосфер, меняется все: жидкости текут иначе, вскипают газы, меняется поведение человека… Аппараты, способные выдержать эти условия, остаются штучными изделиями, и даже самые современные подводные лодки на такое давление не рассчитаны. Предельная глубина погружения новейших АПЛ проекта 955 «Борей» составляет всего 500 м. Погружения человека на километр – их были единицы за историю изучения океана. 

А кашалоты погружаются на эту глубины ежедневно. И берут там  биологические пробы… ртом. Так что, возможно, в наших хранилищах в пробах из желудков кашалотов ученых ждут невероятные открытия – новые  виды невиданных глубоководных животных. А из всех подводных обитателей кальмары – основной корм кашалотов – считаются наименее изученными. Зоологи полагают, что в морях и океанах водится ещё не менее 200 их видов, до сих пор не открытых, именно потому что живут они на значительных глубинах, недоступных человеку. Пока.
Задумайтесь об этом, когда придете в Зоологический музей МГУ.

В следующий раз поговорим о том, как и зачем кашалоты ныряют на глубину в один километр и возвращаются к поверхности живыми. Ведь кессонную болезнь (ДКБ, заломай, болезнь водолазов) никто не отменял. 
Череп кашалота, который нам привезли с Курильских островов, вы можете посмотреть в павильоне около Научной библиотеки МГУ на Воробьевых горах. Он оказался так велик, что в музее не нашлось места для его размещения .

Записаться на экскурсию про китов >>>