Мы креативные

Я хотела всегда не просто изучать животных, а иметь возможность с ними общаться. Социальное поведение - это была как раз подходящая область для начала работы. И
так получилось, что из всех предложенных тогда (дело было на 2 курсе института) объектов мне приглянулись лошади Пржевальского. Так я и начала работать с лошадьми. И я никогда не занималась конным спортом. А общаться с лошадью можно не обязательно только сидя на ней верхом.
Потом были аборигенные, потом одичавшие, добавилась морфология и экология. Но самое интересное: чем больше изучаешь разных аспектов, тем больше возникает новых вопросов. Человечество общается с лошадьми уже 6 тысяч лет, а оказывается мы о них очень мало знаем. Поэтому, когда меня спрашивают, не надоело ли мне столько лет заниматься одним и тем же объектом, меня это удивляет. Процесс познания ведь бесконечен! А учёный - это вечный ребёнок, который смотрит на мир широко раскрытыми глазами и искренне радуется новым открытиям.

Родился и вырос на окраине Москвы, около МКАД. В те времена там был глухой лес, тайны которого так манили к себе, что пропадал там, прогуливая уроки. Это было большой ошибкой и сказалось на всей последующей жизни. Родители были геологами и страсть к бродяжной романтике впитывалась буквально с молоком матери. Это тоже фатально отразилось на линии судьбы, которая после школы вывела на биологический факультет МГУ. Там все стало совсем запущено, ибо вступил в Дружину охраны природы и пять лет, вместо того, чтобы грызть гранит академической науки, гонялся за браконьерами по Подмосковью, считал журавлей в заказнике Журавлиная родина, ночевал в весеннем лесу в палатке – это называлось «пеленгация филина».
Так и увлекся птицами. А кто среди птиц может быть круче хищников? Ездил в экспедиции в Красноярскую тайгу, на Кольский полуостров, в Среднюю Азию. Как говорил товарищ Сухов: «И бросало меня по свету белому от Амура… до Туркестана».

Вы думаете, что музей это собрание древностей? Это ряды стеклянных витрин с пыльными экспонатами? Это седые экскурсоводы с потертой деревянной указкой? Иногда это и правда так. Но не в нашем случае.
Когда-то в свои 22 и я так думала, пока не попала в этот удивительный мир ученых и спортсменов, блестящих рассказчиков о природе и живом мире нашей земли, бардов, поющих для души и друзей в свободное время.
10 миллионов экспонатов, тысячи птиц, варанов и крокодилов и других животных «оживают» в руках наших таксидермистов. Сотни интересных фактов и историй привозят из экспедиций наши орнитологи (это про птичек), териологии (это всякие зверушки), энтомологи (про жучков и других насекомых). И даже «гады»! Простите – земноводные, мне стали милы и симпатичны после знакомства с влюбленными в свое дело герпетологами.

По образованию я экономист, бухгалтер, специалист государственного и муниципального управления. И я занимаюсь закупками сложного и не очень оборудования для музея. Но я обожаю биологию, природу и свой музей – потому что в другом месте вам про живой мир никто так интересно не расскажет и не покажет.
Приходите! Вы станете соучастниками важного дела – познания природы и нас в ней, наша команда увлечет вас!
Мы вас ждем!

Несколько лет назад, когда я была студенткой Тимирязевской академии, однокурсница предложила мне временно поработать в Зоологическом музее МГУ. На тот момент в секторе орнитологии активно велась цифровизация огромной коллекции, требовались люди, и я вошла в состав этой небольшой команды «хелперов». А после окончания работы по оцифровке коллекций меня оставили на «бумажной» работе в канцелярии музея. Вот так я и задержалась тут.
В секторе орнитологии было принято не только строить планы на будущее, но и делиться рассказами о прошлом музея. Музей самоценен не только своими научными коллекциями, но и исторической памятью. Ведь сборы материалов производились в разное время, разными людьми, и порой при драматических обстоятельствах. К сожалению, время не щадит ни людей, ни документы. Мне захотелось как-то поучаствовать в сохранении истории музея и его собраний.
Работы с архивом, сбор информации и расспросы людей, оказались увлекательнейшими вещами. А опыт разбора коллекций и некоторые знания документооборота в немалой степени помогают мне в этом. Наверно так я и нашла и вижу свое скромное место в жизни музея, находящегося на Большой Никитской.