Бутер: о том, где дятлы едят красную икру
“Красная икра к вашему новогоднему столу. 300 рублей баночка 200 грамм. Можно попробовать, есть деревянная одноразовая ложка” - так в электричке призывал к покупке своего товара разносчик икры красной лососевой в баночках.
Я давно живу в Средней полосе. Здесь много дятлов, но мало красной икры. Вернее, ее вообще нет. По крайней мере, в природе. Точнее, в природе она есть, но не в дикой. Иногда она встречается в электричках. Я ведь много езжу в электричках теперь, бок о бок с трудовым народом. Почти каждый день. Видимо, поэтому икра мне и попадается. По закону больших чисел. Или потому, что у нас народ в основном красную икру ест. Тем более, под Новый год…
“Красная икра к вашему новогоднему столу. 300 рублей баночка 200 грамм. Можно попробовать, есть деревянная одноразовая ложка” - так в электричке призывал к покупке своего товара разносчик икры красной лососевой в баночках. Я сидел лицом ко входу и глядел сквозь синеющее в вечерних сумерках окно на проносившиеся мимо заснеженные подмосковные поселки. В вагонах не топили, было холодно. Окна были покрыты тонкой корочкой инея. Чтобы посмотреть, что там, снаружи, надо было дыханием протопить дырку в инее и потом растереть теплой ладонью - всегда так делал в детстве. Получалось окошко в другой мир.
Я засыпал после длинного и нервного рабочего дня. Чудилось, что в окне начали мелькать какие-то иные картины, словно из другой жизни, из того, другого мира.
В круглое окошко, вырубленное в снежном домике - иглу, снаружи смотрел блестящий черный глаз ворона. Мы с напарником замерли, не дышали и не моргали. Если просунуть в отверстие окошка руку, то можно было бы дотронуться до жесткого иссиня-черного, переливающегося синим и фиолетовым в лучах восходящего солнца оперения птицы. Малейшее подозрение в том, что внутри таится хоть какая-то, даже гипотетическая, опасность, привело бы к тому, что вся их шумная черная компания мгновенно сорвалась бы с берега незамерзшей нерестовой реки и тем самым дала бы сигнал всем окрестностям, что сюда соваться не стоит. И тогда все наши приготовления - подъем за пару часов до рассвета, быстрое поглощение холодного завтрака, переход на лыжах по глубокому снегу к нерестилищу в верховьях реки Этамынк, что впадает в Курильское озеро на крайнем юге Камчатки, были бы напрасны.
Правда, нередко даже и без вОронов наши усилия пропадали впустую - сидишь несколько часов после рассвета, перед тобой плещутся в реке нерестящиеся лососи, пара лебедей медленно плавает по нерестилищу, время от времени приподнимаясь и раскапывая лапами нерестовые гнезда рыбы, погружая длинные шеи в воду, чтобы выловить в ней клювом всплывающие икринки. К ним тут же бросаются длинноносые крохали, чтобы на халяву тоже полакомиться икрой. В остальное время они, погрузив голову в воду, барражируют по поверхности озера, выискивая разбросанные по дну и уже погибшие икринки. Их много. Это одна из проблем с нерестом нерки - последующие волны нерестящихся рыб перекапывают гнезда тех, что размножались здесь несколькими неделями ранее и много, очень много икры погибает. Помутневшая, она лежит на дне среди гальки.
Вся эта живность, конечно же привлекает наше внимание, я начинаю, как друг мой Миша на Ямале с гагарами, считать бюджеты времени крохалей и лебедей, стараюсь понять, сколько примерно они могут раскопать за день нерестовых гнезд нерки, сколько им может быть необходимо икры в сутки, и прочие вопросы, интересующие полевого зоолога. Карандаш не успевает строчить в полевом дневнике.
Но главный, самый интересный для нас научный объект - это все-таки хищные птицы - орланы и беркуты.
А их почему-то нет. Вернее, они есть, но где-то не здесь. Нерестилищ вокруг так много, рыбы такое изобилие, что угадать, где начнется кормежка (а нас больше всего интересовала не просто кормежка, а кормежка массовая - с потасовками, угрожающими позами, конфликтами) довольно сложно. Тем более, в темноте, когда мы еще только выходим из лагеря. Поэтому, чтобы привлечь внимание хищников, перед тем как залезть в свое иглу, мы вытаскиваем из ручья на берег несколько отнерестившихся, еле шевелящих плавниками и уже почти мертвых рыбин и живописно разбрасываем их по берегу, имитируя свежие остатки кормежки самих хищных птиц. На снег брызгает струя красной икры. О, еще не отнерестившаяся попалась…
От своего палаточного лагеря на мысе Травяном мы неоднократно наблюдали в сильный бинокль большие скопления орланов в устьях небольших нерестовых рек и ручьев и теперь хотели сами погрузиться в гущу событий и рассмотреть все хорошенько. Поближе. Гораздо ближе. Любопытство - главный двигатель научного прогресса.
Икру в нашем снежном скрадке не подавали, хотя холодно было почти также, как и в вагоне подмосковной электрички, и даже хуже. Икры не было, тем более, у меня на нее аллергия, а вот рагу из нерки мой напарник припас. Тоже в баночках. Что такое рагу из нерки: все, что осталось от переработки рыбы на балык - все вот эти обрезки - хвосты, плавники, фрагменты голов с глазами, которые уже ни на кого не смотрят, все вот это запихивают в баночку - и в автоклав. Баночки были без этикеток - тогда консервами зарплату выдавали, потому что денег не было. А зачем тебе этикетка, если ты только что сам эту баночку закатал на станке консервном? И дешевле получается, Озерновскому рыбоконсервному заводу сплошная экономия. А экономия должна быть экономной, как нас учили на заре… Чего? Перестройки или уже капитализма? Не важно.
И вот, сидели мы с моим напарником в своем иглу, сидели, совсем уже зуб на зуб не попадал, а никто из хищников не прилетал посмотреть на нашу красиво и даже привлекательно разложенную на белом снегу красную рыбу. Что ж, дятлы дятлами, орланы орланами, а обед у полевого зоолога должен быть по расписанию! Мы поджигали таблетку сухого спирта, ставили на него банку рагу, проделав предварительно в крышке пару дырок, и ждали, когда баночка закипит.
И тут появлялась бурозубка.
Вот не знаю, какое у бурозубок обоняние. Хотя я и полевой зоолог. Но в прошлом. В далеком прошлом.
У бурозубки обоняние наверняка просто отличное, потому что зрение у нее плохое. А есть она должна все время. Просто все время. Потому что маленькая. Она маленькая, но дико прожорливая. Постоянно что-нибудь, да ест. Ужас какой-то! Поспит минут 20 и снова есть. И куда в нее столько влезает? А все потому, что законы физики, против них не попрешь - соотношение поверхности к объему у нее не выгодное, потому и приходиться все время есть. Даже поспать некогда. За 20 минут разве выспишься? И так круглый год. Потому и живут они не долго. Год или два, не больше. Все время в поиске. Себя. И еды. В таких поисках организм и сгорает.
В общем наш рецепт рагу из нерки привел бурозубку в совершенно исступленное состояние - она бегала по нам, по спальникам, рюкзакам, рукам, ватным штанам, суетилась, бедная, никак не могла себя найти. Потому что рагу, оно вообще вот тут прямо перед ней было. Можно сказать, на виду. Мы-то сразу поняли, чего она хочет. Тут и зоологом быть не надо. Жрать существу охота! Просто отчаянно! А вы бы не захотели? Если б у вас такое соотношение поверхности к объему было. И шерстка короткая, и хвостик голенький. И вся такая маленькая, бедненькая. Носик длинненький, как хоботок, глазки подслеповатые, черные такие бусинки. Жалкое существо, страшненькое. Но миленькое. Вот и мы пожалели, поделились с ней рагу своим. Что нам, жалко? Баночка - 200 грамм - в 10 раз больше, чем вес самой бурозубки. На всех хватит - и на бурозубок, и на зоологов.
На крышу скрадка кто-то большой бухается с размаху, топчется, с потолка сыпется обильная изморозь, образовавшаяся от нашего дыхания, попадает мне за шиворот и даже в ухо. Неужели кто-то из наших хищников наконец прилетел?
* * *
“Красная икра по смешной цене - 300 рублей баночка! Можно попробовать прямо сейчас. Оставлю визитку для большого заказа!” - голос продавца вырывает меня из полудремы. Ухо, которым я во сне привалился к окну вагона, горит от мороза. После большой узловой станции Пушкино поставщик икры пошел в поисках новых покупателей от хвоста обратно в голову электрички.
“С Новым годом, с Рождеством всех вас, дорогие пассажиры! Удачи вам! Чтоб на вашем праздничном столе всегда была икра!”
ПС
Ох, я же собирался про дятлов и икру рассказать, а получилось - про икру, рагу и бурозубку… Ну, ладно, про дятлов, значит, в следующий раз. Как и про орланов. Да и вообще, про то, каким ветром нас на Курильское озеро занесло.
Кстати, а что бы бурозубка трескала, если бы зоологи ей рагу из нерки не скармливали? Зима, однако, мороз на улице, хоботок свой не высунешь, но кормиться каждые 20 минут надо. А?
“Красная икра к вашему новогоднему столу. 300 рублей баночка 200 грамм. Можно попробовать, есть деревянная одноразовая ложка” - так в электричке призывал к покупке своего товара разносчик икры красной лососевой в баночках. Я сидел лицом ко входу и глядел сквозь синеющее в вечерних сумерках окно на проносившиеся мимо заснеженные подмосковные поселки. В вагонах не топили, было холодно. Окна были покрыты тонкой корочкой инея. Чтобы посмотреть, что там, снаружи, надо было дыханием протопить дырку в инее и потом растереть теплой ладонью - всегда так делал в детстве. Получалось окошко в другой мир.
Я засыпал после длинного и нервного рабочего дня. Чудилось, что в окне начали мелькать какие-то иные картины, словно из другой жизни, из того, другого мира.
В круглое окошко, вырубленное в снежном домике - иглу, снаружи смотрел блестящий черный глаз ворона. Мы с напарником замерли, не дышали и не моргали. Если просунуть в отверстие окошка руку, то можно было бы дотронуться до жесткого иссиня-черного, переливающегося синим и фиолетовым в лучах восходящего солнца оперения птицы. Малейшее подозрение в том, что внутри таится хоть какая-то, даже гипотетическая, опасность, привело бы к тому, что вся их шумная черная компания мгновенно сорвалась бы с берега незамерзшей нерестовой реки и тем самым дала бы сигнал всем окрестностям, что сюда соваться не стоит. И тогда все наши приготовления - подъем за пару часов до рассвета, быстрое поглощение холодного завтрака, переход на лыжах по глубокому снегу к нерестилищу в верховьях реки Этамынк, что впадает в Курильское озеро на крайнем юге Камчатки, были бы напрасны.
Правда, нередко даже и без вОронов наши усилия пропадали впустую - сидишь несколько часов после рассвета, перед тобой плещутся в реке нерестящиеся лососи, пара лебедей медленно плавает по нерестилищу, время от времени приподнимаясь и раскапывая лапами нерестовые гнезда рыбы, погружая длинные шеи в воду, чтобы выловить в ней клювом всплывающие икринки. К ним тут же бросаются длинноносые крохали, чтобы на халяву тоже полакомиться икрой. В остальное время они, погрузив голову в воду, барражируют по поверхности озера, выискивая разбросанные по дну и уже погибшие икринки. Их много. Это одна из проблем с нерестом нерки - последующие волны нерестящихся рыб перекапывают гнезда тех, что размножались здесь несколькими неделями ранее и много, очень много икры погибает. Помутневшая, она лежит на дне среди гальки.
Вся эта живность, конечно же привлекает наше внимание, я начинаю, как друг мой Миша на Ямале с гагарами, считать бюджеты времени крохалей и лебедей, стараюсь понять, сколько примерно они могут раскопать за день нерестовых гнезд нерки, сколько им может быть необходимо икры в сутки, и прочие вопросы, интересующие полевого зоолога. Карандаш не успевает строчить в полевом дневнике.
Но главный, самый интересный для нас научный объект - это все-таки хищные птицы - орланы и беркуты.
А их почему-то нет. Вернее, они есть, но где-то не здесь. Нерестилищ вокруг так много, рыбы такое изобилие, что угадать, где начнется кормежка (а нас больше всего интересовала не просто кормежка, а кормежка массовая - с потасовками, угрожающими позами, конфликтами) довольно сложно. Тем более, в темноте, когда мы еще только выходим из лагеря. Поэтому, чтобы привлечь внимание хищников, перед тем как залезть в свое иглу, мы вытаскиваем из ручья на берег несколько отнерестившихся, еле шевелящих плавниками и уже почти мертвых рыбин и живописно разбрасываем их по берегу, имитируя свежие остатки кормежки самих хищных птиц. На снег брызгает струя красной икры. О, еще не отнерестившаяся попалась…
От своего палаточного лагеря на мысе Травяном мы неоднократно наблюдали в сильный бинокль большие скопления орланов в устьях небольших нерестовых рек и ручьев и теперь хотели сами погрузиться в гущу событий и рассмотреть все хорошенько. Поближе. Гораздо ближе. Любопытство - главный двигатель научного прогресса.
Икру в нашем снежном скрадке не подавали, хотя холодно было почти также, как и в вагоне подмосковной электрички, и даже хуже. Икры не было, тем более, у меня на нее аллергия, а вот рагу из нерки мой напарник припас. Тоже в баночках. Что такое рагу из нерки: все, что осталось от переработки рыбы на балык - все вот эти обрезки - хвосты, плавники, фрагменты голов с глазами, которые уже ни на кого не смотрят, все вот это запихивают в баночку - и в автоклав. Баночки были без этикеток - тогда консервами зарплату выдавали, потому что денег не было. А зачем тебе этикетка, если ты только что сам эту баночку закатал на станке консервном? И дешевле получается, Озерновскому рыбоконсервному заводу сплошная экономия. А экономия должна быть экономной, как нас учили на заре… Чего? Перестройки или уже капитализма? Не важно.
И вот, сидели мы с моим напарником в своем иглу, сидели, совсем уже зуб на зуб не попадал, а никто из хищников не прилетал посмотреть на нашу красиво и даже привлекательно разложенную на белом снегу красную рыбу. Что ж, дятлы дятлами, орланы орланами, а обед у полевого зоолога должен быть по расписанию! Мы поджигали таблетку сухого спирта, ставили на него банку рагу, проделав предварительно в крышке пару дырок, и ждали, когда баночка закипит.
И тут появлялась бурозубка.
Вот не знаю, какое у бурозубок обоняние. Хотя я и полевой зоолог. Но в прошлом. В далеком прошлом.
У бурозубки обоняние наверняка просто отличное, потому что зрение у нее плохое. А есть она должна все время. Просто все время. Потому что маленькая. Она маленькая, но дико прожорливая. Постоянно что-нибудь, да ест. Ужас какой-то! Поспит минут 20 и снова есть. И куда в нее столько влезает? А все потому, что законы физики, против них не попрешь - соотношение поверхности к объему у нее не выгодное, потому и приходиться все время есть. Даже поспать некогда. За 20 минут разве выспишься? И так круглый год. Потому и живут они не долго. Год или два, не больше. Все время в поиске. Себя. И еды. В таких поисках организм и сгорает.
В общем наш рецепт рагу из нерки привел бурозубку в совершенно исступленное состояние - она бегала по нам, по спальникам, рюкзакам, рукам, ватным штанам, суетилась, бедная, никак не могла себя найти. Потому что рагу, оно вообще вот тут прямо перед ней было. Можно сказать, на виду. Мы-то сразу поняли, чего она хочет. Тут и зоологом быть не надо. Жрать существу охота! Просто отчаянно! А вы бы не захотели? Если б у вас такое соотношение поверхности к объему было. И шерстка короткая, и хвостик голенький. И вся такая маленькая, бедненькая. Носик длинненький, как хоботок, глазки подслеповатые, черные такие бусинки. Жалкое существо, страшненькое. Но миленькое. Вот и мы пожалели, поделились с ней рагу своим. Что нам, жалко? Баночка - 200 грамм - в 10 раз больше, чем вес самой бурозубки. На всех хватит - и на бурозубок, и на зоологов.
На крышу скрадка кто-то большой бухается с размаху, топчется, с потолка сыпется обильная изморозь, образовавшаяся от нашего дыхания, попадает мне за шиворот и даже в ухо. Неужели кто-то из наших хищников наконец прилетел?
* * *
“Красная икра по смешной цене - 300 рублей баночка! Можно попробовать прямо сейчас. Оставлю визитку для большого заказа!” - голос продавца вырывает меня из полудремы. Ухо, которым я во сне привалился к окну вагона, горит от мороза. После большой узловой станции Пушкино поставщик икры пошел в поисках новых покупателей от хвоста обратно в голову электрички.
“С Новым годом, с Рождеством всех вас, дорогие пассажиры! Удачи вам! Чтоб на вашем праздничном столе всегда была икра!”
ПС
Ох, я же собирался про дятлов и икру рассказать, а получилось - про икру, рагу и бурозубку… Ну, ладно, про дятлов, значит, в следующий раз. Как и про орланов. Да и вообще, про то, каким ветром нас на Курильское озеро занесло.
Кстати, а что бы бурозубка трескала, если бы зоологи ей рагу из нерки не скармливали? Зима, однако, мороз на улице, хоботок свой не высунешь, но кормиться каждые 20 минут надо. А?