Мой медленный и зеленый зверь

Сердца четырех
или
Я – зеленый!

Приключения четырёх друзей в джунглях Южной Америки
Эту книгу французского художника-иллюстратора Ронана Баделя мы рассматривали вместе с внуками. В ней нет текста. Автор так и пишет в предисловии: это книга для родителей, чтобы они сами придумали историю своим детям. Вот я придумал и записал. Иллюстрации использовал из самого издания.

История ленивца Брадипуса открывает новую рубрику на сайте «Музей в кармане»: путешествия животных. Заходите, если не знаете, что читать детям перед сном.
Ленивец Брадипус
Полный дзен... Не Яндекс...
Ленивец Брадипус
Я зеленый. Мой самый любимый цвет – зеленый. И вокруг меня все зеленое. Потому что джунгли. И даже эта книжка в основном – зеленая.
У меня много друзей. И все они тоже зеленые – зеленая древесная лягушка по имени Филломедуза, изумрудный туканет Рамфус и зеленая анаконда Мурина.
Мы живем в джунглях. Джунгли – наш дом.




В джунглях много корма, поэтому у нас есть время на игры. Мы играем друг с другом. Сидим на ветках в кроне гигантской фицройи и играем. Анаконда такая большая, что даже обвилась вокруг ствола, а я зацепился своими большими когтями за ветку и повис вниз головой. Я могу так долго провисеть. Почти всю жизнь так и вишу. Или висю? Не важно. Немного подремать после сытного обеда никогда не помешает. Мой обед мало отличается от ужина и завтрака – это листья деревьев. А поскольку джунгли – вечнозеленый лес, корма всегда много. Поели – можно и поспать. Поспали, можно и поесть. Так жизнь и проходит. Словно в дремотном сне.
Но вот однажды…

Обычно в наших джунглях довольно тихо.
Странный звук стал временами доносится до меня сквозь сладкие грезы сна. Мне часто снится, что я летаю над джунглями, оторвусь от своего дерева, на котором я провожу почти всю свою жизнь, расправлю крылья и полечу…
Может быть, этот звук – звук моего мотора? Медленно раскрыв глаза, я с ужасом вижу, что соседнее дерево, вокруг которого, обвившись, спала анаконда, заскрипело, вздрогнуло, медленно качнулось и повалилось набок. Змея, едва успев расплести кольца, метнулась на соседний ствол. За первым деревом повалились и другие. В том числе и то, на котором висел я.
В джунгли пришли люди. Звук, разбудивший меня, был ревом бензопилы, которой люди валили деревья. Квакша, анаконда и тукиан, спрятавшись за огромным стволом фицройи, наблюдали за тем, как человек подцеплял трелевочным тросом поваленные стволы, вытаскивал их из чащи леса лебедкой и грузил в кузов огромного трейлера. Я так и остался висеть, прицепившись к ветке срубленного дерева. Потому что я очень, очень медлительный. Не от того, что ленивый (хотя именно поэтому меня так и прозвали), а потому, что это у меня такая эволюционная стратегия.

Анаконда Мурина
Своих не бросаем!
Но сейчас надо же что-то делать! Некогда рассуждать о своей эволюционной стратегии. Надо спасать нашего зеленого друга! Я метнулась зеленой молнией к грузовику и затаилась, свернувшись клубком на фоне колеса. Было не очень похоже, но люди, они же ничего не замечают. Особенно те, что вырубают леса, оставляя после себя безобразные пустоши, заваленные пнями и валежником. Им все равно, кто тут жил и что теперь им всем делать без своего зеленого дома.

Когда машина тронулась, я притворилась зеленым шлангом на фоне сложенных стволов. Мы с ленивцем уезжали в неизвестность, квакша и туканет оставались в родных джунглях. Увидим ли мы когда-нибудь друг друга?

Надо признать: люди, они очень упорные. Люди строят мосты, прокладывают дороги, кладут рельсы и шпалы, возводят каменные дома. Особенно они упорные тогда, когда речь идет о прибыли. Лес вырубают ради прибыли, ради того, чтобы распилить брёвна и сделать нужные людям вещи. Не факт, что это полезные вещи, но люди считают, что они им просто необходимы. На самом дела, без большинства из них легко обойтись. И оставить джунгли в покое. Вот мы тут, в джунглях, как-то же обходимся вообще без вещей. И ничего, живем.
Дорога, по которой мы ехали на грузовике, была только недавно проложена через горный первал. Мы переезжали через пропасти по временным деревянным мостам, форсировали реки и болота.


Наконец, тросы, которыми были стрелеваны бревна, не выдержали всех перипетий ухабистой дороги, и на особенно крутом подъеме лопнули. Бревно, к которому мы с ленивцем прицепились, грохнулось в реку, окатив огромным фонтаном мутных брызг лежавшие на берегу старые стволы деревьев. Видимо, на этом подъёме такое случалось не первый раз.
Не надо забывать, что мы в Южной Америке и это джунгли Амазонии. Здесь не всегда безопасно. Вернее, здесь никогда не безопасно. А еще точнее – здесь очень опасно! Лежавшие на песчаном берегу бревна оказались гигантскими черными кайманами, которые, почуяв добычу, бросились за нами вниз по реке.


Пришлось включить присущую нам, змеям, природную смекалку и бешено крутить кончиком хвоста, словно винтом, создавая тягу. Наконец, на очередном повороте реки, кайманы отстали.
Брадипус все пребывал в сладкой дремоте, уцепившись за свою ветку. У них, ленивцев, все очень медленно происходит, даже мысли еле ворочаются.

Куда же несет нас эта река?
Все реки Амазонии текут на восток и впадают, как известно, в Атлантический океан. Больше им впадать некуда. Но перед океаном нас ждало еще одно испытание. Водопад Игуасу. Его грохот мы услышали еще за несколько километров.
Первооткрыватель водопада – испанский конкистадор – был настолько поражен этим грандиозным зрелищем, что назвал его Прыжок Святой Марии. Название не прижилось и теперь разные части водопада имеют более прозаические названия. Нас несло в Пасть Дьявола – подковообразную часть водопада длиной 85 метров. Хорошо, что фицройи – гигантские деревья, и бревно на котором мы плыли по реке Игуасу, было длиной 10 метров и шириной в два обхвата. Его падение, хотя и было грандиозным зрелищем для толпы туристов на смотровой площадке, окончилось для нас благополучно, мы вынырнули в 50 метрах ниже по течению реки и продолжили свой водный путь к Атлантическому океану.
Наконец, через несколько дней скучного плавания среди джунглей по мутной реке, нас выбросило на песчаный берег атлантического побережья Южной Америки. Был отлив, обнаживший многокилометровый пляж, на котором после ухода воды оставалось много морской живности: огромные кожистые черепахи, манящие крабы, рыбки в лужах, пятна водорослей.


Мы в изнеможении выбрались на берег. Бревно поплыло на юг, подхваченное сильным Бразильским течением. Кожистые черепахи, выползшие на берег для откладки своих яиц, провожали нас недоуменными взглядами: длиное зеленое бревно, на котором задом-наперед ехал зеленый зверь.
Древесная лягушка Филломедуза и туканет Рамфус
Друзья познаются в беде!
Мы страшно волновались за Брадипуса и Мурину. Так переживали, что даже играть бросили. Забрались на самое высокое дерево на самой высокой горе и вглядывались в туманные дали джунглей: где-то там наши друзья. Что с ними, увидимся ли снова, заживем ли вчетвером по старому?
Прошел почти месяц с момента нашего драматичного расставания. И вот, однажды, когда мы по обыкновению сидели на ветке дерева кешью и грустили о своих пропавших друзьях, огромная лиана под нами зашевелилась и открыла большие зеленые глаза. Мы вздрогнули и только тут заметили нашего ленивца, который неподвижно висел вниз головой на анаконде, совершенно сливаясь с окружающей зеленью.

Нашей радости не было предела. Мы едва не задушили анаконду и ленивца в своих объятиях, особенно радовался туканет! Птицы, они такие чувственные...
Люди нас больше не беспокоили. Уже потом туканет, который летал в соседнюю деревню кормиться жеваной кукурузой, из которой индейцы готовили чичу, подслушал, что оказывается, мы теперь живем в Национальном парке Игуасу, лес тут рубить запрещено и мы все находимся под охраной, как вымирающие виды.


С одной стороны, за нас сразу стало немного тревожно, не каждый день тебя назначают вымирающим. С другой, сердца всех нас четырех наполнялись радостью от того, что теперь мы никогда не услышим страшного воя бензопилы и наш дом, наши зеленые джунгли никто больше никогда не тронет. По крайней мере, мы так думаем.

Карта места событий